стремительные рывки вперед. Читаю историю, изучаю искусства, языки. Принц же перестал привносить в мою жизнь что-то новое. Я с грустью смотрю на прочитанную книгу, в которую он превратился, и думаю, что же делать дальше.
Любые попытки делать что-то вместе никак им не воспринимаются. Он всегда очень занят. От подобной отстраненности от моего идеального видения семьи моя любовь к нему тает со скоростью таяния мороженого, забытого на столе. Я ворчу не его однообразные действия, я кричу на него в попытках быть услышанной, я недовольничаю тем, чем представляется моя любовь.
С некоторых пор я стала ощущать себя мясной котлетой. Кажется, принц заинтересован лишь в чувственной стороне наших отношений. Мне этого явно не хватает.
Читая истории любви известных мужчин и их муз, все больше удивляюсь возможному женскому терпению. «Мужчина не заинтересован в правде, ему нужна только поддержка от любимой женщины. Воспринимай любые действия любимого с восторгом и радостью. Не ворчи. Не критикуй. Не требуй внимания. Не обижайся»… Боже мой, но, что же это получается, что каждое утро нужно начинать не только с расчесывания и чистки зубов, но и с надевания маски терпения и смирения? В обмен на что? На чувственную сторону отношений? На деньги в некоторых случаях? На… Получается, проводить время с подругами гораздо комфортнее, приятнее, веселее, и продуктивнее. И в наше время, когда не возбраняется носить штаны вместо юбок и занимать высокие посты в фирмах, необходимость в мужчинах становится все призрачнее. И это при том, что я нисколечко не феминистка!
Возможно, мне просто не повезло с мужчиной… Или я не гожусь на роль влюбленной, думаю. если бы я была любимой, моя личностная сторона вызывала бы неподдельный интерес у моей половинки… Или… Честно, я запуталась. Никогда не понимала мужчин, и едва ли когда-нибудь смогу…
From Italy with love
Мои вчерашние размышления вытеснил букет белоснежных роз и шоколадный тортик, на котором сливками было выведено мое имя. Принц заметил повышенный градус моего недовольства и… удивил меня. Если еще вчера он виделся мне скучным, предсказуемым, и совершенно бесцветным, сегодня он мой герой, моя радость, и моя радуга! Как мало все-таки нужно восторженной душе для счастья и удовольствия!
Я даже расплакалась, когда утро началось с такой вот во всех отношениях приятной неожиданности.
From Italy with love
Тосканский февраль навевает тоску и скуку. Он колюч и неуютен, как шерстяной свитер, который постирали без добавления смягчающего бальзама. Повезло тем, кто родился в начале этого месяца – хоть какой-то повод для радости в этот совершенно безрадостный период года.
Вспоминаю Поллианну и пытаюсь придумать причины любить февраль. Но ничегошеньки не приходит в мою затуманенную голову – утренние туманы вносят в серую, мрачную февральскую действительность еще больше грустинок.
Мой любимый кашемировый джемпер кофейного цвета, и тот, утратил удивительную способность согревать меня итальянскими зимними днями и дарить радость от наступления зимы, самого лучшего повода в нем покрасоваться.
Солнечные страны дорого платят зимой за возможность безлимитного пользования солнцем весной, летом, и осенью…
Кажется, в моем серде поселилась льдинка. Я напоминаю себе сказочного Кая, сделавшегося бесчувственным из-за чар Снежной королевы…
Рисую солнце, греюсь под струями горячей воды в душе, сокрушаясь, что такая температура воды вызывает перхоть и сухость волос, но не имея возможности что-либо изменить из-за пронизывающего холода, пью в пуховике малиновый чай, расчесываю свою жилетку из лисы, откладываю депиляцию до марта…
Уличные пейзажи вносят яркие крупицы в мое серое февральское начало. Заснеженные верхушки гор завораживают. Виды Италии едва ли возможно описать – настолько они прекрасны, необыкновенны, и ни с чем не сравнимы.
Италия – это большая иллюстрированная книга, которую хочется листать и разглядывать. Правда, в зимний период, исключительно по вечерам. Со стаканом теплого клюквенного морса и куском лимонного пирога…
И все-таки я нашла повод радоваться февралю. Он – самый короткий месяц в году. И еще один маленький поводочек: именно в феврале до прихода весны остается совсем чуть-чуть времени…
Среди своих сокровищ, прабабушкиного кошелечка, вырезок с рецептами, засушенного цветка, закладки для книг, перьевой ручки, я нашла старую брошюрку, посвященную красоте, возраста моей бабушки. В ней говорилось, что для молодости и свежести кожи, необходимо, чтобы комнатная температура была 12—15 градусов. Ура, хоть какая-то польза от того, что я стучу зубами от холода между частыми чаепитиями, имеется. Жизнь в февральской Италии – альтернатива крему, спасающему от морщин.
Витрины магазинов продолжают заговорщичецки подмигивать, предлагая покупать красоту с семидесятипроцентной скидкой. И если весь январь я была умничкой и боролась с соблазном покупок, в феврале я сдалась и отправилась пополнять запасы своего шкафа.
Теперь я счастливая обладательница штанов цвета мяты, которые делают мои глаза еще более зелеными и яркими, только не спрашивай, как… Я сама не знаю, как… Может, благодаря счастью от обладания новой вещью, зеркала моей души меняют цвет и яркость…
У меня появились розовые трусы с большим бантом на попе. И пусть бант некрасиво выпирает из штанов, делая трусы совершенно непрактичными, зато в них невероятно приятно засыпать. В них и в кружевном топе, прижавшись к принцу, чтобы за ночь не превратиться в снеговика.
В этих трусах я чувствую себя желанной и дорогой, красиво упакованной коробочкой с бесценным содержимым внутри… Душой, то есть. Интересно, если бы моя душа могла быть осязаемой, как бы она выглядела? А если бы она имела девчачье обличье, она была бы красивее моего физического естества или нет…
Подобные мысли заедаются шоколадом. Его в Италии так много и стоит он так дешево, что не покупать его у меня пока, что никак не получается… Плитка шоколада с фундуком и согревающий эликсир из заваренных коричных палочек – мой февральский завтрак, призванный наполнять меня эндорфинами, чтобы не грустить и не считать минуты, оставшиеся до весны…
Принц думал, что в России можно каждый день лепить снеговиков и играть в снежки. Он очень разочаровался, узнав, что подобная радость возможна только при повышении температуры. Зато в России можно каждый день валяться в сугробах, есть в теплых комнатах мороженое, кататься на коньках, лыжах, и санках, и болтать с тобой по телефону, радуясь, что настоящая дружба морозоустойчива и обладает способностью согревать и вдохновлять… Даже когда за окном минус сорок…
From Italy with love
Когда меня спрашивают, сколько мне лет, я задумываюсь… Мне кажется, новые декорации жизни растягивают время… Я еще только учусь говорить по-итальянски, с большим любопытством заглядываю в каждую витрину, удивляюсь случайно пробежавшему ежику, ем шоколад, причмокивая от удовольствия, засыпаю, прижимая к себе медвежонка, мечтаю покататься на карусели с лощадками, что стоит в центре Флоренции, забравшись под одеяло в шапке, шерстяных носках, в штанах с начесом, и меховой жилетке лакомлюсь мороженым, заплетаю две косички, даже не обращая внимание на пробор, смотрю итальянские мультики с чупа-чупсом во рту, хлопаю в ладоши и прыгаю, если день начинается с солнца…
Разве так может себя вести взрослая тетя? В Италии я чувствую себя ребенком – столько новых вещей, эмоций, вкусов, и оттенков жизни я открываю.
Я бы очень-очень хотела переноситься в Россию всегда, когда пожелаю, но после я бы, мне кажется, все равно просилась бы обратно, в Италию. Ведь только живя вот так, деля сердце между двумя странами, я, как будто бы, живу полнее, длиннее, и объемнее. Мне нравится это ощущение относительности, это волшебство, и чудеса… Кстати, о чудесах…
Оказывается, мои колечки, подарок принца, имеют самую, что ни на есть, чудесную историю.
Когда мы решили пожениться, принц работал всего одну ночь в неделю, снимал комнату с другом, обедал одной только пастой с помидорами и сыром, не имел ни единого шанса на хоть какое-то улучшение сложившихся обстоятельств, а имел одну только любовь, большую, слепящую, обжигающую, и не оставляющую его ни на минуту.
Никакого праздника мы устраивать не собирались, так как ни у принца, ни у меня в Италии не было тех людей, которые, обыкновенно, являются неотъемлемой частью